Читать сказку про Василису Прекрасную
В одном государстве жил купец. Двенадцать лет был он в браке, и родилась у него лишь одна дочь, Василиса, красоты неописуемой. Когда девочке исполнилось восемь лет, мать ее смертельно занедужила. Перед кончиной призвала она Василису, достала из-под одеяла куклу, вручила ей и наказала:
Произнеся это, мать поцеловала дочь и скончалась. Покуда купец горевал, а после задумался о новой женитьбе. Выбор его пал на одну вдову, у которой были две дочери, почти ровесницы Василисе. Подумал купец, что та и хозяйка опытная, и мать доброй будет. Но обманулся в своих ожиданиях: мачеха и ее дочки возненавидели Василису за ее красоту. Они завалили ее работой, надеясь, что от трудов она похудеет, а от солнца и ветра почернеет. Однако жизнь девочке была не в тягость.
Василиса все сносила безропотно, и с каждым днем становилась все краше и краше. А мачеха с дочерями, хоть и сидели без дела, от злобы лишь дурнели и хирели. Помощь Василисе оказывала та самая мамина куколка. Часто Василиса оставалась голодной, но куколке всегда приберегала самый вкусный кусок. Вечером, укрывшись в своей каморке, она кормила ее и приговаривала:
Куколка, подкрепившись, давала ей мудрые советы и утешала, а наутро сама всю работу за Василису делала: и грядки полет, и воду принесет, и печь истопит. Указала она ей даже траву, что от загара спасала. Хорошо жилось Василисе с своей советчицей.
Шли годы, Василиса выросла, и женихи со всего города засватываться к ней стали. На дочерей мачехи и взглянуть никто не хотел. Та злилась еще пуще и всем отказывала:
А зло мачеха вымещала на падчерице побоями. Однажды купцу потребовалось надолго уехать по делам. Мачеха же тем временем перебралась в дом на опушке дремучего леса, где в избушке на поляне обитала баба-яга. Никого к себе не подпускала старуха и людей пожирала. Мачеха то и дело посылала Василису в лес, надеясь, что та не вернется, но куколка всякий путь ей указывала и от избушки бабы яги сторониться велила.
Настала осень. Велела мачеха трем девушкам работу на ночь сделать: одну кружева плести, другую чулки вязать, а Василису — прясть. Погасила во всем доме огонь, оставив одну свечу, и спать улеглась. Девушки трудились. Свеча нагорела, и одна из сестер, будто нечаянно, щипцами ее затушила.
— Мне от булавок светло, — сказала кружевница. — Я не пойду.
— И я не пойду, — сказала та, что чулки вязала. — Мне от спиц светло!
— Тебе идти! — крикнули обе сестры и вытолкали Василису из горницы.
Отправилась Василиса в свою каморку, поставила перед куклой ужин и молвила:
Куколка поела, и глаза ее засветились, словно две свечи.
Пошла Василиса в темный лес, дрожа от страха. Вдруг видит: скачет мимо всадник, весь в белом, на белом коне — и на дворе стало рассветать. Идет дальше — другой всадник, весь в красном, на красном коне — и взошло солнце. Шла она всю ночь и день, и только к вечеру следующего дня вышла на поляну, где стояла избушка бабы-яги. Ограда вокруг — из костей человеческих, на кольях — черепа с горящими глазами; ворота — с ногами вместо столбов, с руками вместо засовов, а замок — с острыми зубами. От ужаса Василиса замерла. Вдруг едет третий всадник, весь в черном, на вороном коне; подскакал к воротам — и пропал, будто сквозь землю провалился, и наступила ночь. Но длилась она недолго: глаза на черепах засветились, и на поляне стало светло как днем.
Вскоре послышался в лесу грохот: это ехала баба-яга — в ступе, пестом погоняет, помелом след сметает. Подъехала к воротам, понюхала воздух и закричала:
Василиса, трепеща, подошла и низко поклонилась:
— Ладно, — прохрипела яга, — знаю я их. Поживи-ка у меня, поработай, тогда и огня дам. А не справишься — съем!
Повернулась баба яга к воротам и скомандовала:
Ворота отворились, баба-яга въехала, за ней вошла Василиса, и все захлопнулось. Войдя в горницу, яга повалилась на лавку и приказала:
Василиса зажгла лучину от черепов и стала подавать яге яства и питье, а та все слопала и осушила, оставив Василисе лишь крохи. Стала старуха спать укладываться и говорит:
Храпеть баба-яга зачала, а Василиса выставила перед куклой объедки, заплакала и говорит:
Кукла ответила:
Проснулась Василиса на рассвете, а баба-яга уж у ворот, свистнула — и явилась перед ней ступа. Взошло солнце, и укатила старуха. Осталась Василиса одна, глядит — а вся работа уже сделана: куколка выбирала из пшеницы последние зернышки сорной травы.
— Обед состряпать осталось, — ответила куколка, прыгая в карман. — С Богом за дело, а после отдохнешь.
К вечеру Василиса накрыла на стол. Вернулась баба-яга.
— Посмотри сама, бабушка, — отвечает Василиса.
Осмотрела яга все, досадуя, что придраться не к чему, и крикнула:
Явились три пары рук, схватили пшеницу и унесли. Наевшись, баба-яга спать улеглась и снова приказала Василисе:
Утром баба-яга снова уехала, а Василиса с куколкой всю работу исправили. Вернулась старуха, оглядела все и крикнула:
Три пары рук явились, схватили мак и скрылись. За обедом молвила яга Василисе:
— Позволишь, бабушка, спросить? — робко сказала Василиса.
— Спрашивай, да знай: много будешь знать — скоро состаришься!
— Когда я шла, обогнал меня всадник на белом коне, сам белый. Кто он?
— Это день мой ясный, — ответила яга.
— А другой всадник, на красном коне?
— Это солнышко мое красное!
— А черный всадник, что у ворот твоих промчался?
— Это ночь моя темная — все слуги мои верные!
Василиса вспомнила три пары рук и смолчала.
— Будет с меня; сама говорила, много узнаешь — состаришься.
— Хорошо, — одобрила баба-яга, — что спрашивала только о том, что за воротами, а не во дворе! Сор из избы выносить не люблю, любопытных ем! А скажи-ка, как ты работу так споро управляешь?
— Помогает мне благословение матери моей, — ответила Василиса.
— Так вот что! Убирайся же от меня, благословенная! Не нужны мне такие!
Вытолкала она Василису за ворота, сняла с забора череп с пылающими глазами, наткнула его на палку и подала:
Побежала Василиса домой при свете черепа, что погас лишь с рассветом, и к вечеру следующего дня добралась до дома. Хотела было череп бросить, но услышала из него голос:
Взглянула она на дом и, не видя в окнах огня, пошла туда. Встретили ее ласково и рассказали, что с ее ухода огня в доме добыть не могли: свой не высекался, а чужой гас на пороге.
Внесли череп в горницу, и глаза его так и впились в мачеху и ее дочерей, так и жгли их! Кинулись они прочь, но глаза повсюду следовали за ними; к утру все они обратились в пепел. Лишь Василиса не тронута была.
Наутро Василиса зарыла череп, заперла дом и пошла в город, поселившись у одной безродной старушки. Скучая без дела, попросила она купить ей льну лучшего. Села за пряжу, и работа у нее так и спорилась. Пряжа выходила тонкая, ровная, словно волос. Напряла она много, а ткать не на чем — нет таких берд, что подошли бы к ее тонкой пряже. Помогла ей куколка, смастерив за ночь чудесный станок. К весне выткала Василиса полотно такое тонкое, что сквозь иглу продеть можно было.
Велела она старушке нести полотно во дворец. Увидел его царь и диву дался.
— Цены ему нет, государь, дарю, — ответила старуха.
Поблагодарил царь и отпустил ее с дарами. Велел он сшить из того полотна сорочки, но никто из швей за работу браться не смел. Призвал тогда царь старуху и велел, чтобы искусница, что полотно соткала, и сорочки сшила. Вернулась старуха и рассказала все Василисе.
Заперлась она в горнице и вскоре сшила дюжину сорочек. Понесла старуха их царю, а Василиса умылась, принарядилась и села у окна в ожидании. Вскоре явился царский слуга с приказом явиться во дворец искуснице. Как увидел царь Василису Прекрасную, так сердцем к ней и прикипел.
Взял он Василису за белые руки, усадил рядом с собой, и вскоре сыграли пышную свадьбу. Вернулся отец Василисы, обрадовался счастью дочери
